читать дальше
Мы пришли в город, когда часы на башне пробили четыре часа пополудни. Солнце уже клонилось к закату, но небо еще голубело яркими красками дня. Город постепенно готовился к отдыху и предстоящему развлечению. Ведь для толпы чья-то казнь всегда только развлечение. Немногие задумываются, что за словом «казнь» стоит чья-то жизнь. Иногда это жизнь твоего соседа, друга, еще кого-то. Их мнение вообще может изменяться несколько раз в день. И как сказал какой-то классик: «Уровень сознания существа «толпа» есть квадратный корень из числа особей, ее составляющих». Толпой легко управлять и, тем более, легко заставить ее во что-то поверить.
Суд Инквизиции {заменить на что-то человеческое} был расположен на городской площади, в центре ее, как и полагается образцовой площади, стояла виселица, но в этот день рядом был возведен помост, на котором кучей лежал хворост. Недалеко от помоста, практически в центре, помещалась судейская ложа. Напротив, на повозке, в железной клетке, стояли заключенные.
Я встал и начал речь:
- Сегодня я собрал здесь Вас, чтобы судить тех, кто пренебрег законом Божьим. Эти люди, - я обвел рукой повозку, - обвиняются в следующем: ересь, - мои слова звучали внушительно, и видно было, как они действуют на толпу горожан. – идолопоклонничество, человеческие жертвоприношения, совершение дьявольских ритуалов.
Вы знаете мой закон – покаяться и просить о помиловании могут только не пролившие кровь. Все, кто проливал кровь, принадлежат Дьяволу и не могут быть возвращены в лоно церкви. Для них участь одна – смерть!
Обвиняемые, у вас есть, что сказать? Вы можете покаяться в своих грехах, но от смерти это вас не спасет.
К решетке подошел человек:
- У меня есть что сказать!
Я кивнул стражнику:
- Выпустить.
Человек встал перед ложей, лицом ко мне:
- Я, Гелион, отказываюсь от всех обвинений, предъявляемых мне. Все признания были выпытаны у меня! Все мои показания – ложь!
Я встал и подошел к нему:
- Правда? Тебя пытали? Покажи мне следы пыток! Нет, ты лишь получил по заслугам, как и все твои пособники.
Я повернулся и сказал:
- Сейчас мы с братьями пойдем держать совет, как нам поступить с ними. У кого-нибудь еще есть, что сказать нам?
Гелион закричал:
- У меня есть! Я требую поединок!
Я засмеялся:
- Гелион, ты принадлежишь к высшему сословию? Только аристократам позволено выбрать суд поединком. Ну, раз ты так желаешь, хорошо. Будет тебе поединок. Принесите мечи!
Мне принесли мой меч – произведение искусства, выкованный нашим кузнецом – рукоятка в форме креста, полуторное лезвие прозрачно-голубой стали, никаких камней и украшений – все просто. Но было в нем что-то, отчего хотелось любоваться им.
Второй клинок был точной копией первого, выкованный тем же кузнецом, единственное отличие – рукоятка, здесь она была простой, как и у всех мечей.
- Гелион, прими меч и дерись достойно, - я протянул ему меч. – Пускай Бог рассудит нас.
Я поднял меч:
- Готов? Деремся до смерти. Бог рассудит.
Он поднял меч и сказал:
- Странный же у вас Бог: вначале вы говорите о том, что убивать нельзя, а теперь сами идете меня убивать.
- Сочти это за казнь. Скажем, это месть, за ту, которую ты убил. А уж то, что это сделал ты, я знаю.
Он начал атаку первым. Я легко отбил его удар, но видел, что он не дерется в полную силу – смотрит возможности. Он провел выпад, я снова его отбил. Он начал крутиться вокруг меня, думая, что у меня закружится голова, и постоянно нападая. Я оценил его тактику, но после очередного выпада, который я отбил, резко ударил плашмя мечом по его ногам. Он упал, но тут же вскочил.
- Ты говоришь, всех убийц ждет смерть, а ты сам не убийца?
Он снова пошел в атаку, и снова мне пришлось отбивать град ударов, только теперь бил мастер, а не тот новичок, которым он казался вначале.
- Меня будут судить на Страшном Суде. Но те, кто был убит, будут отомщены.
Я начал уставать. Мне пришла в голову идея. Я сделал вид, что собираюсь нападать слева, но в последний момент выбросил меч вверх и прокрутился на месте, со всей силы я обрушил меч справа, он даже начал светиться от такой быстроты удара.
Мало кто начал понимать, что же все-таки произошло. Я поднял руки вверх:
- Спасибо, Господь, что даровал мне победу, - я опустил руки и продолжил. – Ваша участь решена, господа – вас ждет костер.
Их расковали и повели на помост по одному, каждого там привязали к столбам.
Я спросил их:
- У вас будут последние слова? Покаяние или мое проклятие, - я засмеялся. – Второго, можете мне поверить, я выслушал достаточно.
Тогда один из них заговорил:
- Если ты настолько смел, подожги нас сам, чтобы именно ты был повинен в нашем убийстве.
- Не в убийстве, а казни! Вы недостойны называться убитыми! Факел мне!
Мне подали факел. Я подошел к краю помоста и кинул факел на сено. Оно быстро загорелось, и я посмотрел в глаза этому человеку. Он с холодной решимостью принимал смерть. В мою душу невольно закралось уважение к нему. Я подумал, а мог бы я так же легко смотреть в глаза смерти?
Я, конечно, каждую казнь смотрю в лицо смерти, но я-то всегда знаю, что у меня есть шанс победить. А каково ему, вот так, знать, что шансов спастись просто нет… Я не знал этого. Я смотрел ему в глаза, я видел, что пламя уже лизало его одежду.
- Ты ждешь проклятия, инквизитор? – шепотом сказал он.
- Не знаю.
- Хотя бы честно… Я не стану проклинать тебя, ты всегда знаешь, на что ты идешь… Скоро тебя ждет Путь… Приготовься к нему…
Он закрыл глаза и я заметил, что грудь его больше не поднимается, хотя он еще не должен был умереть. Он умер сам, по своему желанию, меня это не напугало, но заставило задуматься, кто все-таки в последние минуты говорил со мной. Что он хотел мне сказать? Ответов на эти вопросы у меня не было…